Смысловые неопределённости и "подмены понятий" в русском языке: специфика работы психотерапевта с русскоязычным клиентом

Нарицын Николай Николаевич,
практикующий врач-психотерапевт, психоаналитик,
действительный член Общероссийской Профессиональной Психотерапевтической лиги,
Общероссийского совета по психотерапии и консультированию,
Европейской Ассоциации Психотерапевтов (ЕАР),
Европейской Конфедерации психоаналитической психотерапии (ЕКПП);
официальный преподаватель и супервизор практики Межрегионального класса ППЛ,
обладатель сертификата Всемирного совета по психотерапии,
автор и ведущий интернет-проекта www.naritsyn.ru

Нарицына Марина Петровна,
психолог, психоаналитик,
консультативный член Общероссийской Профессиональной Психотерапевтической лиги,
котерапевт и администратор интернет-проекта www.naritsyn.ru

Пленарный доклад I Всемирного конгресса "Языки психотерапии"

"Слово одно и то же, а значение у него одновременно и одно и не одно. Оно, по нашему желанию, то как бы раздается вширь, то суживается, приобретая один, другой, третий нужный нам оттенок".

Лев Успенский, "Слово о словах"

Русский язык – один из самых богатых и в то же время многозначных языков. Однако довольно часто из языкового богатства вытекают проблемы психотерапевтического характера: особенно если клиент (пациент) не углубляется в семантические тонкости языковых единиц и конструкций.

При всем богатстве русского языка довольно часто приходится наблюдать такое явление, как возникновение непонимания между людьми при употреблении вроде бы общеизвестных слов. Однако при достаточно определенном семантическом значении у того или иного слова или фразы "на неосознаваемом уровне", или как сейчас говорится – " на уровне понятий" образуется иной смысл, причем в каждом отдельном социуме - разный. И в результате часто не могут понять друг друга и партнеры по тому или иному делу (в том числе по браку), и – что уже ближе к тематике нашей сегодняшней работы – клиент и психотерапевт. Причем далеко не всегда участники такого диалога могут осознавать, что фактически говорят на разных русских языках. Более того, в книге "Трансактный анализ – восточная версия" авторы В.В.Макаров и Г.А. Макарова указывали, что довольно часто клиенты демонстрируют такое явление, как "самоообман", то есть в той или иной степени неосознаваемую "подмену понятий" в своей проблеме: при каковой подмене проблема как бы не имеет решения или обретает другие акценты и другой характер.

Именно поэтому консультанту, работающему с клиентом на русском языке, чрезвычайно важно стремиться к взаимопониманию на семантическом уровне.

И если бессознательное человека достаточно конкретно, оно работает по принципу "здесь и сейчас": когда человек говорит или слышит, к примеру, "стол", он имеет в виду совершенно определенный стол, который для него значим: с восприятием слова возникают совершенно конкретные образы и ассоциации. И другие столы в этой ассоциативной работе не участвуют, хотя их, как известно, достаточно много самых разных. То же самое происходит в каждом случае употребления словесных понятий: каждый клиент видит свой "образ" того или иного понятия, формирует в своем бессознательном свое понимание его. И довольно часто обижается на попытки уточнения и конкретизации со стороны психотерапевта: "Вы же сами знаете, что это такое!" Человек зачастую искреннее не представляет, что то или иное сформировавшееся в его представлении понятие можно воспринимать как-то иначе.

Самый общеизвестный пример такой проблемы языковых неопределённостей, причем сегодня практически узаконенный в нашем обществе и даже в СМИ – это термин "гражданский брак". В реальности данный вид отношений часто не имеет ничего общего ни с брачными (накладывающими определенные взаимные обязательства), ни с гражданскими (регистрируемыми отделами записи актов гражданского состояния) отношениями. Здесь уже семантическая проблема выходит на уровень общественного масштаба. Безусловно, происхождение этого термина можно легко отследить, если вспомнить, почему понятие "брак гражданский" стало в свое время синонимом некачественных, ненадежных, не закрепленных отношений: когда-то надежным считался именно церковный брак, а зарегистрированный в ЗАГСе – нет. Но сейчас с распространенностью этого термина, применяемого к нерегистрированным отношениям, происходит путаница иного рода: часто из двух человек, живущих "в таком браке", один слышит в данной фразе слово "гражданский" именно в значении "ненадежный, незафиксированный, свободный", а другой слышит слово "брак", то есть союз, налагающий на супругов определенные права и обязанности. И каждый в результате ведет себя в этом браке соответствующим образом, из-за чего происходят, мягко говоря, выраженные конфликты и недопонимание. Более того, расхождение в восприятии таких союзов идет тоже на уровне СМИ и общественной цензуры: что дополнительно вызывает напряженность и недопонимание между людьми.

Еще один пример из области личных взаимоотношений - всем известное выражение "Я тебя люблю". Обычно не принято уточнять – как? Но понимание "любви" одним человеком иногда разительно отличается от понимания этого слова другим. Любить = жалеть, любить = ласкать и баловать, любить = контролировать, и даже любить = "употреблять на десерт после ужина". А для кого-то любовь – это, наоборот, "самопожертвование и долг".

Ряд этих "расшифровок" можно продолжить, причем чем длиннее будет этот ряд, тем больше потенциальных разногласий возникает по результатам подобного признания. Однако зачастую люди не испытывают необходимости конкретизировать свое понимание любви, искренне полагая, что любовь – понятие однозначное и в пояснениях не нуждается. Точно так же недопонимание по этому вопросу легко возникает между психотерапевтом и клиентом, если оба точно так же полагают, что фраза "я его/ее люблю" не нуждается в смысловой конкретизации. Посему следует всегда уточнять, что имеет в виду клиент, упоминая "любовь", как он сам понимает это чувство и какой реакции ждет и от партнера, и от врача. Причем – не то чтобы "говорить на языке клиента": иногда клиента, наоборот, нужно "оторвать" от его привычного языка и привычного понимания терминов, стимулировать задуматься, что именно он говорит, что при этом имеет в виду и какие образы и восприятия складываются при этом в его бессознательном.

Дополнительный пример на ту же тему – другая фраза, часто звучащая в кабинете: "Мы любим друг друга". Понятно, что психотерапевту часто приходится слышать эту фразу с продолжением: "мы любим друг друга, но…" И многие клиенты весьма удивляются, мягко говоря, когда предлагаешь после такой фразы анализировать: кто как любит в этой паре, и насколько совпадают эти два понятия. Тогда становится ясно, откуда возникает вот это самое "но".

В качестве еще одного примера приведем фразу "Я должен".
Наша прошлая идеология достаточно активно выхолащивала смысл слова "долг", постепенно отрывая его от конкретных представлений. Однако даже тогда, когда идеология сменилась – мегасемейно-иерархические принципы во многом остались. И нередко понятие "долга" вбивают детям на уровне внутренней цензуры, так, что это понятие оказывается как бы вне критики: логичный вроде бы вопрос "за что ты должен, кому, и как этот долг обеспечен и чем его можно выплатить" – это уже епархия сознания и интеллекта, каковые зачастую в отношении данного понятия не включаются на уровне воспитания. "Долг" воспринимается как что-то безграничное, незыблемое и неподвластное никакому уточнению, из чего следует, что выплатить его по определению невозможно. И каждая мегасемья (каждый родитель!) воспринимает этот "долг" по-своему, и конфликты в силу разного понимания возникают и там, где ребенок вроде бы согласен со своим "долгом" и даже готов его выплачивать, но так, как это понимает он сам, а не как требует родитель. А родитель предъявляет претензии, при этом не считая нужным пояснять свое понятие долга: мол, "ты и так должен знать". В результате клиент приходит в кабинет и описание проблемы начинает с фразы "Я же должен" – но не в состоянии конкретизировать, кому, что и за что.

А когда начинаешь уточнять – кому должен, на основании чего, и где его долговая расписка – в ответ нередко возникает выражено негативная эмоциональная реакция. "Вы меня не понимаете!" Нередко, кстати, причины такой негативной реакции – в том, что если клиент задумается над анализом понятия "долг", которое ему навязывает активно, к примеру, его мегасемья, то окажется, что с точки зрения логики этого "долга" либо не было изначально, либо он давно "выплачен", и тогда клиент длительное время совершенно зря провел под этим гнетом. Либо он изначально был убежден, что по поводу данного понятия просто не может быть двух мнений, а оказывается – вполне может, и даже больше двух.

Но без осознания сути цензурных понятий, с помощью которых довольно легко манипулировать людьми, объект манипуляции вряд ли вообще сможет из-под этого гнета выбраться. Посему будьте готовы пояснять клиенту причины такого вашего "непонимания" для эффективности вашей психотерапевтической работы.

Часто с клиентами происходит примерно такой диалог:
- Вы перечитайте такие-то материалы сайта и потом перезвоните.
- Хорошо. Значит, я должен вам перезвонить…
- Не должны, а имеете право.
В подобных случаях психотерапевту необходимо довольно настойчиво подчеркивать эту семантическую разницу, особенно если психотерапевт работает в консультативном ключе. К сожалению, многие клиенты между долгом и правом ставят в своем восприятии откровенный знак равенства, что в большинстве случаев означает, что клиент вообще не чувствует по жизни никаких прав, только обязанности.

Серьезная смысловая и эмоциональная неопределенность также содержится в привычном в кабинете психотерапевта заказе "найти выход". Практически это уже готовый фразеологизм, обозначающий стремление избавиться от той или иной проблемы. И именно в силу фразеологичности уже мало кто задумывается над исходным значением этой фразы. Но притом бессознательное, которое, как уже упоминалось выше, работает с конкретными образами, по этой причине может весьма затруднить подобные поиски.

Выход – это, как правило, движение откуда-то, а вход – движение куда-то. Здесь нелишне вспомнить, что одна из важных задачи психотерапии – это нацеленность на итоговый позитивный результат: причем в том числе нацеленность не только врача, но и клиента. Я в своей практике всегда уточняю перед началом работы: чего бы, собственно, хотел клиент и куда ему необходимо помочь добраться. Таким образом, речь идет о поисках не выхода, а входа: в какое-то новое качество жизни, в новое личностное состояние и т.д. А когда и клиент, и психотерапевт (что тоже нередко бывает) в работе упорно цепляются за эту расхожую фразу о поиске выхода, нацеленность на итоговый результат теряется. И в результате человек выйдет, допустим, из той же депрессии или фобии (если можно так сказать), из какого-то межличностного конфликта, – но куда он после этого в итоге придет? В новую фобию и новый конфликт? В любом случае, – не зная, куда ты в итоге попадешь, очень трудно выходить из привычного состояния, каким бы некомфортным оно ни казалось. Опять на бессознательном уровне здесь часто возникают внутреннее сопротивление, дистанция от терапевта, а то и бёрновские игры типа "Скандал", - что существенно мешает успешной терапии. Всего-то стоит заменить одно слово другим, а бессознательное восприятие клиента уже ощутимо меняется, пусть и не сразу.

Еще одним источником проблем нередко оказывается своего рода "языковое программирование" бессознательного на основе распространенных словесных штампов: как пример – упомянутое у того же Эрика Берна "Hе рано ли тебе пить виски?" и т.п. Здесь опять известная многим терапевтам ситуация, когда слова идут напрямую в бессознательное, вызывая конкретные образы. Родитель дает общий цензурный посыл "Тебе это нельзя", не задумываясь о значении конкретных слов, а ребенок слышит "Когда ты вырастешь, ты непременно будешь пить виски (водку, вино, другое спиртное), ибо все взрослые обязаны это делать". Подобные ситуации довольно часто всплывают на сеансах психоанализа у клиентов с теми или иными "цензурными поведенческими программами" с вроде бы неясной этиологией.
Поэтому терапевтам полезно обращать особенное внимание при аналитической работе с прошлым клиента не только на то, что ему внушали в детстве родители, но и на то, какими словами это производилось.

Смысловая и эмоциональная неопределенность также довольно часто становится причиной тех или иных трудностей с пониманием "себя и своих задач в социуме". К слову о программировании – подобного рода действие осуществляется даже на уровне специфических конструкций языка. В частности, если брать один из многих примеров, - в английском языке говорится "сделай или умри", в русском - "умри, но сделай". С известными допущениями здесь можно говорить об ориентировании "объекта приказа" на изначальную невыполнимость задачи и даже на самопожертвование, - что в свою очередь может вызывать неосознаваемую реакцию типа "Если это настолько нереально выполнить, то я и пытаться не буду". Кроме того, опять возвращаясь к конкретному восприятию слов и образов в нашем бессознательном, особо отмечу конкретное мышление у детей. Детское мышление еще не настолько сильно отягощено цензурой, дети часто не способны воспринимать косвенные значения фраз, они все им сказанное слышат буквально. Да, безусловно, как говорилось выше, многие языковые штампы внедряются в понимание с детского возраста. Но проблематика восприятия таких штампов нередко просто оседает глубоко в бессознательном. Например, ребенок, которому мать сформулировала приказание таким образом – "умри, но сделай", - запросто может решить: "Моя мама хочет, чтобы я умер". Конкретные примеры в практике встречаются, увы, достаточно часто.

В связи с использованием подобных языковых конструкций, формирующих определенный слой проблематики у клиентов, имеют место существенные трудности работы психотерапевтов с русскоязычным клиентом: возникают разговоры о "загадочной русской ментальности" и т.п. А на самом деле вся проблематика взаимопонимания упирается в то, что клиент – иногда бессознательно, а иногда осознанно – не углубляется в смысловые тонкости того, что именно и в какой форме он произносит, говоря о своей проблематике, и подчас активно не желает над этим задуматься. Поэтому еще одной терапевтической задачей русскоязычного консультанта становится совершенное владение всем потенциалом языка, а также постоянный логически-семантический анализ смысловых форм, используемых клиентом.

Заказы «Электронного доктора», наиболее подходящие к статье:
Я хочу восстановить все
Я хочу восстановить гармонию
Я хочу выяснить все
Я хочу добиться гармонии
Я хочу добиться достижения цели
Я хочу добиться определенности
Я хочу жить без чувства дисгармонии
Я хочу жить в гармонии с детьми
Я хочу жить в гармонии с дочерью
Я хочу жить в гармонии с другими людьми

Темы: бессознательное, наши доклады, смысловые неопределенности.