Агрессия и депрессия - две проблемы современного человечества

Нарицын Николай Николаевич,
практикующий врач-психотерапевт, психоаналитик,
действительный член Общероссийской Профессиональной Психотерапевтической лиги,
Общероссийского совета по психотерапии и консультированию,
Европейской Ассоциации Психотерапевтов (ЕАР),
Европейской Конфедерации психоаналитической психотерапии (ЕКПП);
официальный преподаватель и супервизор практики Межрегионального класса ППЛ,
обладатель сертификата Всемирного совета по психотерапии,
автор и ведущий интернет-проекта www.naritsyn.ru

Доклад, представленный на 3-м Международном конгрессе "Экология мозга: искусство взаимодействия с окружающей средой"

Агрессия и депрессия – два понятия, которые в последнее время особенно часто упоминаются при обсуждении тех или иных социальных проблем и прочей напряжённости. Эти понятия многие называют "главными бичами современного человечества", инициируя различные дискуссии о том, как бороться с первым и вторым.
Но говоря о методах борьбы с чем-либо, важно вначале разобраться как с определениями, так и с причинами возникновения подобных явлений, влекущих "необходимость борьбы". Не говоря уже о том¸ что анализировать и управлять может оказаться эффективнее, чем бороться.
И здесь уже можно столкнуться с первыми сложностями. Так как и понятие агрессии, и понятие депрессии имеют множество определений, в том числе – бытового плана, иногда противоречащих друг другу.

Если говорить о психиатрическом понятии депрессии – то это не столько самостоятельное заболевание, сколько симптомокомплекс (синдром), включающий известную так называемую депрессивную триаду и входящий в состав различных заболеваний.  А психология и психотерапия здоровых людей несколько расширяет понятие депрессии. И одно из наиболее распространённых определений депрессии, с которым согласны не только врачи-психиатры, а и многие психологи и психотерапевты, таково: депрессия – это аффективное расстройство, характеризующееся отрицательным эмоциональным фоном. Что в том числе само по себе может оказаться поводом к суициду.

Что же касается агрессии, то данное понятие тоже имеет множество определений, большая часть которых опирается на этику, мораль и религию. Среди определений встречается даже понятие так называемой позитивной агрессии (например – стремление к победе).
Выскажу здесь спорное мнение, что позитивной агрессии в принципе не бывает, так как само это понятие основывается на причинении вреда: и что позитивно для одного – оказывается негативным для другого. Причём хочу напомнить, что далеко не всегда тот, кто говорит о позитивной агрессии, может оказаться победителем, иногда и побеждённым. Мне часто приходится в процессе работы апеллировать к разного рода байкам и анекдотам как к одному из примеров "внутренней социальной цензуры", так вот здесь тоже хотел бы привести один уже не самый свежий анекдот:
"- Мама, я иду на войну, я убью там пару-тройку врагов и вернусь!
- Сыночек, а если тебя там убьют?-
- Тю! А меня-то за что?"

Поэтому, чтобы отойти от бытового оценочного дискурса "пусть проигравший плачет", в определении агрессии я предложу подход, близкий к этологическому дискурсу.
К примеру: лев нападает на антилопу. Агрессивен ли он при этом? Думаю, что в его поведении в данном случае агрессии не больше, чем в поведении домохозяйки, которая выбирает кусок мяса в магазине. Лев нападает для добывания пищи, без экстраординарных аффектов: всё поведение контролируемо вплоть до возможности без каких-либо последствий отказаться от атаки. А если жертва хищника переходит в атаку, ее действия определяются аффектом панического ужаса, нападение не координировано, бессистемно и имеет разрушающий характер, часто не прекращаясь и после нанесения смертельных ран. Нередко подобные агрессивные атаки работают "на упреждение". Не случайно в Центральной Африке больше всего нападений на людей со смертельным исходом осуществляют не хищники, а растительноядные: бегемоты и носороги.

Агрессия и депрессия в этологическом понимании имеют общие истоки: это один из видов защитной реакции в стрессовых ситуациях (как кратких, так и затяжных). Защита от стресса может быть двух видов: возбуждение и торможение, причём нередко одно переходит в другое, и наоборот. И ситуацию длительного торможения как раз можно будет назвать вариантом депрессии, а возбуждения – вариантом агрессии. Если сравнивать это с двумя фазами реакции на шок, то депрессия будет сродни торпидной фазе, а агрессия – эректильной.

Если подходить к сути агрессии и депрессии с позиций классического психоанализа (вспомнив работы Зигмунда Фрейда), то можно заметить, что в противостоянии "эроса и танатоса", где эрос – это не столько секс, сколько стремление человека созидать, радоваться жизни, то, что сегодня называют "жизненный драйв", танатос  как раз оказывается объединяющим проявления и агрессии, и депрессии: один из вариантов защиты  в природе – "прикинуться мёртвым" (апатия как одно из составляющих депрессии), крайний вариант депрессии, сопряжённый с агрессией в собственный адрес – самоубийство (убить себя), ещё один вариант агрессивного проявления, направленный вовне - убить другого.

Если продолжать аналогию с древнегреческими мифами, начатую Фрейдом, то вместе с Танатосом можно вспомнить двух других мифических богов – сыновей бога войны Ареса,  братьев Фобоса и Деймоса: первый, как известно, олицетворение страха, парализующего, сковывающего, обездвиживающего (аналог торможения, и соответственно депрессии), а второй – ужаса, паники, разрушительных неадекватных действий (аналог возбуждения, агрессии).

В психиатрии есть понятие ажитированной депрессии, по сути – объединения депрессии и агрессии; также указывают на единство сущностей агрессии и депрессии случаи так называемого расширенного суицида, когда человек, уходя из жизни, прихватывает с собой ещё некоторое количество окружающих людей.

Если поднять вопрос не столько о борьбе с сегодняшним высоким уровнем агрессии и депрессии (а борьба сама по себе по сути не что иное, как один из вариантов агрессивного поведения), а об исследовании и как итог – о профилактике депрессивных и агрессивных проявлений, то анализируя то, что сегодня предлагается к прочтению на эту тему, можно столкнуться с фактом: большая часть предложенного сводится к обычному морализаторству. И вот заглянуть через препоны морализаторства в суть происходящего для того, чтобы ответить на вопрос "что происходит и как это можно предвосхитить" – чрезвычайно сложно.
Однако я как раз и предлагаю попробовать это сделать.

Идеологи колониальной политики оставили нам в наследство представление о первобытных племенах как о беспредельно агрессивных дикарях-людоедах, управляемых тиранами-вождями. Современные же исследования групп населения, сохранивших первобытный уклад жизни, обнаруживают вполне миролюбивых людей, пусть и с примитивной, но подчас вполне материалистической идеологией. Они порой менее идеологически зашорены, чем средний представитель так называемой европейской культуры.

В самом деле, экономические предпосылки развития общества первобытных охотников и собирателей не предполагали жестокости вождей племён. Авторитет вождя строился на знании того, где и как в условиях дикой природы можно добыть еду. Для этого вожак должен быть внимательным, можно сказать – пытливым следопытом, постоянно расширять свой кругозор знаний об окружающей природе. И обязательное условие – быть справедливым. В самом простом смысле этого слова. Во всяком случае, от вожака требуется не столько превосходство в физической силе, сколько умение управлять, в чем-то брать на себя ответственность и обеспечивать защиту и пропитание своих "подданных".

Если на мгновение представить, что вождь неожиданно стал тираном, самодуром, жестоко узурпировавшим власть – на этом бы его правление и закончилось. "Подданные" при таком прессинге быстро разбегутся и на периферии своих прежних территорий самоорганизуются вокруг других, умных и справедливых вождей. Тиран же останется один на один с довольно суровой природой и в частности с ее хищной фауной.

Даже в животном мире власть вожака не опирается только на физическое, силовое превосходство. Во многих случаях иерархическое положение определялось ещё и опытом. Точнее – его связкой с обеспечением выживания "подчинённых". Например, в слоновьем стаде, которое обычно состоит из самок с детёнышами, основная задача – пережить засуху, вовремя найдя источник воды. И крайне важно становится помнить все имеющиеся в пределах досягаемости источники, включая опыт ежегодного пользования ими: какие более устойчивы и сохранны в период той или иной погоды. И обычно самый расширенный опыт накапливается у самой старой самки, той, которая дольше всех этот опыт "собирала и систематизировала". Поэтому, когда она ведёт стадо к источнику – все идут за ней, зная, что она так или иначе приведёт к воде и все выживут.

Но опыт ее формируется из года в год только за счёт того, что общая задача не меняется. Если бы слонам нужно было в один год искать воду, в другом – траву, в третьем – ещё что-нибудь, эта система бы не срабатывала. Или если они вынуждены были искать воду сегодня в одном регионе, завтра в другом, послезавтра в третьем. А так как изначальная система условий много лет не меняется и повторяется из года в год – то выигрывает "в знаниях" как раз самая пожилая особь.

В эпоху земледелия у людей жизненный опыт формировался примерно по тому же принципу. Возделывая земли и ожидая урожай, люди были вынуждены оставаться годами на одном и том же месте, в одном и том же климате, и их задачи по добыванию еды также сводились к повторяющимся рутинным операциям. Таким образом, жизненный опыт на тему "по каким признакам определять, когда что делать, чтобы урожай был богаче" – набирался у наиболее пожилых людей, которые накапливали "умение давать советы для лучшего выживания" благодаря ежегодной повторяемости задач.

Так постепенно формировался сценарный постулат "предки - пожилые – всё знают лучше, и их безоговорочно нужно слушаться ". И тут же возникал ещё один базовый принцип: "Если хочешь выжить – слушайся старших. Будешь делать что-то поперёк их советов – умрёшь". То есть для того, чтобы спланировать любой шаг, человеку нужно было получить разрешение сверху, фактически – для жизненной уверенности и комфорта завести себе начальника. Примерно так закладывались первые ростки иерархического мышления, бинарной системы восприятия мира, при которой либо "ты Начальник – я Дурак", либо наоборот. У многих до сих пор во внутренней цензуре сидит страх "нельзя ослушаться старшего, родителя, отца (матери), нельзя не принимать безоговорочно все его(ее) приказания, нельзя их анализировать и обсуждать: иначе смерть. Даже думать о чем-то подобном нельзя, запрещено на внутренне-цензурном уровне".

Причём что любопытно – в описанном выше земледельческом социуме "предки" являлись носителями не столько знаний, сколько технологических приёмов. А дополнительные знания чаще были лишними как "провоцирующие сомнения". Тот опыт, который приводил к власти и материальным благам, передавался "от отца к сыну" строго поэтапно и дозированно. И сыновья ничему не имели права учить родителей: широко известное "яйцо курицу не учит" – порождение именно той самой системы. И таким образом формировался патриархат – власть старших, власть родителей,  главное условие которого – чтобы младшие знали не больше старших и таким образом раньше времени (накопления собствненого жизненного опыта) не могли претендовать на высокий иерархический статус.

А теперь – несколько слов об изменении понятия справедливости и о связи власти с богатством при переходе к оседлому ручному земледелию. Первый земледелец вспахал поле, засеял его, обеспечил полив (ирригацию) и при непрерывном уходе подготовился к сбору урожая.  И тут к нему вдруг является, скажем так, "человек с палкой" (дубиной, копьём или иным оружием), причём изначально облечённый некоей властью, и требует отдать половину собранного.  Хотя бы потому, что от своей земли, от выращенного пропитания, а особенно если урожай ещё не собран, "подчинённый" никуда не сбежит, он к этой земле по сути привязан.

Разумеется, если у земледельца отобрать всё, то он, спасая свою жизнь, терпя лишения, тоже сбежит на новое место. Так в позднюю доисторическую эпоху (бронзовый век) мигрировали целые народы и ничгео не оставляли захватчику на новый сезон. Но экспроприация части выращенного урожая стала основой экономики всего исторического земледельческого периода нашей цивилизации. А если "человек с палкой" отнимет по половине урожая у десяти земледельцев – у него в итоге окажется пять урожаев, он улучшит своё питание и общее благосостояние, и тем самым станет сильнее и могущественнее, а то и может нанять себе охрану, дружинников, солдат.

Таким образом тирания и власть слились в одно целое, из поколения в поколение наращивая могущество властителей, а толпа помощников тирана стала основой пирамиды власти. А еще один из существенных моментов формирования этой пирамиды и побочный ее аспект – формирование многопоколенной кланово-иерархической семьи (потому что старший в земледельческой системе главнее младшего). Причём иерархия в семье строилась как по возрасту, так и по полу в силу так называемого полового диморфизма – статистического преимущества мужчин в физической силе, что также важно в земледельческой среде. Таким образом патриарх, стоящий на вершине иерархической пирамиды, стал называться ещё и "отцом", а вся система – патриархатом: властью Родителя.

Я здесь, конечно, описал упрощённую схему. За многие тысячелетия противостояние производителя материальных ценностей и "человека с палкой" приобретало самые разные формы: от открытого грабежа и создания городов-крепостей до попыток договориться и создания видимости справедливости в виде самых различных идеологий. Например: царь-отец – сильный защитник, он сражается с внешними врагами. А враги не заставляли себя долго ждать и иногда тоже побеждали царя со всем его войском. Или: царь-отец – мудрый переговорщик, он договаривается с силами природы, чтобы последние не мешали земледельцу засухами, наводнениями и прочими стихийными бедствиями. А чтобы у земледельца не было соблазна самому вступить в эти переговоры, стихийные силы природы наделялись сверхъестественными свойствами, недоступными пониманию "простого человека". Так зародились первые серьёзные религии. Тогда же появилась письменность, в первую очередь необходимая для ведения календаря полевых работ, а также для "справедливого" обложения подданных поборами. Довольно быстро именно письменность стала надежным носителем идеологических догм.

Важно было в итоге создание такой религии (монотеистической, так как отец в системе частной собственности на землю должен быть единственным), которая закрепляла бы текущее положение дел как единственно справедливое на земле и в иных мирах: царь (отец) земной – царь (отец) небесный, подчинённые – неразумные дети, заблудшие овечки, нуждающиеся в опеке пастыря, вооружённого кнутом. Подсластить беспросветность гнёта подобной пирамиды было призвано обещание всяких благ в загробной жизни, а в качестве устрашения непослушание – посулы вечных мучений в ней же. Таким образом, вся вышеописанная система идеологии складывалась в условиях именно ручного земледелия и опиралась на оседлость и разобщенность земледельцев как основных производителей материальных благ и в первую очередь продуктов питания.

Но вскоре наступил век больших географических открытий и научно-технических революций. Экономические перемены наступают катастрофически быстро по сравнению с периодом естественной эволюции человека.  даже земледелие в эпоху индустриализации  из сельского хозяйства превращается в аграрную промышленность. Фундамент под пирамидой власти и под всей иерархической системой стал таять, как айсберг, попавший в теплые тропические воды. Устоявшаяся идеология стала все явственнее конфликтовать с изменившимися реалиями жизни.

Прежде всего - развитие прогресса  и его темпы требовали, чтобы дети знали больше родителей, чтобы определяющими были знания лидера, а не возраст, пол и старые навыки. А характерное для эпохи ручного земледелия распределение мест в пирамиде власти по принципу происхождения, пола и возраста не зависело от знаний и образования. Более того, место человека в жизни было как бы изначально предопределено в рамках своего сословия и никак не мотивировало его осваивать новые знания, ставшие крайне необходимыми в новых условиях. Патриарх часто терял способность управлять сложными технологическими процессами и системами, становился несостоятельным как руководитель, наставник. лидер. Так как в разных странах технический прогресс и вызванные им конфликты с устоявшейся иерархической идеологией возникали не одновременно, то первые из этих стран, переболев чередой "буржуазных революций" и менее бурной классовой борьбы, вошли в полосу демократических социальных преобразований. Подобные преобразования в настоящее время происходят эволюционно, постепенно, и как всегда, эволюция приспосабливается к состоянию социума здесь и сейчас, не успевая за новыми антропогенными изменениями в окружающей среде. Смягчает или наоборот, пролонгирует возникающий конфликт появление новых иерархических систем: вместо королевств и империй – гигантские транснациональные корпорации.

Но мы знаем и резкие изменения подобного плана, когда айсберг иерархической системы буквально переворачивается вверх тормашками, и "кто был ничем – становится всем" при сохранении той же устаревшей системы, по сути столь же тормозящей развитие прогресса.

За последние 2-2.5 тысячи лет иерархическое мышление у многих людей закрепилось чуть ли не генетически (а на уровне бессознательного и внутренней цензуры – точно), многим из них чрезвычайно сложно и страшно отказаться от привычной системы представления о жизни, личной безопасности и т.п. Потому они, подобно известным луддитам (ломателям машин), обычно всеми силами пытаются препятствовать как научно-техническому, так и социальному прогрессу. В том числе, пытаясь приватизировать (прихватизировать?) управление образованием и наукой, иерархическая система делает всё, чтобы ученик не превзошел своего учителя, чтобы всегда отставал от старших и никоим образом не обучился бы думать и принимать решения самостоятельно, оставаясь зависимым от "опыта предков".

По сути подобные стремления явным образом ведут к постепенной деградации общества и к социальному регрессу. Сюда же можно отнести и активно педалируемую роль  клериканства и религиозного фанатизма. А так как естественные природные процессы в обществе все равно остановить нереально – то на стыке развития науки и устаревающей идеологии возникают сильнейшие социальные напряжения, вызванные приложением разнонаправленных сил.

Как сказал лауреат Нобелевской премии, американский учёный японского происхождения Митио Каку, "Самое опасное время – сейчас. Мы никак не избавимся от дикарского прошлого, фундаменталистских идей, витающих повсюду. При этом у нас уже есть ядерное, химическое, биологическое оружие. способное уничтожить всё живое".

Многие считают, что глобальные проблемы их лично не коснутся, однако кризис прежней иерархии, отягощенный попытками этой системы удержать свое влияние как можно дольше, постепенно пронизывает всю нашу нынешнюю жизнь, проникая в самые различные  сферы межличностных взаимоотношений. В производстве порой лояльность к начальству становится важнее знаний и производительности труда, что в итоге не лучшим образом сказывается на доходах работников в целом. А перекосы в оплате ведут к ощущениям социальной несправедливости и тем же стрессам. В семье – гендерное неравенство вкупе с геронтократическими традициями ложится на плечи не только женщин, но и мужчин, предъявляя к каждому из полов малоадекватные завышенные требования. В итоге – волны семейных конфликтов, череда разводов,  снова стрессы, депрессии, агрессивное поведение как защита. И так далее, и тому подобное – во всех сферах общения и взаимодействия личности с коллегами, спутниками жизни, детьми, друзьями и прочими окружающими людьми.

Всё это ведет к статистически достоверному сокращению продолжительности жизни. А запреты на протестное поведение граждан вообще напоминают немецкие довоенные плакаты – "Учитесь возмущаться молча". Вот уж действительно – заматывать проволочкой предохранительный клапан парового котла в тот момент, когда в этом котле вовсю нагнетается высокое давление.
Понятно, что все это приводит к тому, что всё большее число людей либо впадает в состояние депрессии, либо начинает проявлять немотивированную агрессию, а то и одно, и другое вместе.

Но если всё же принять как данность, что законы природы отменить невозможно, и они пусть медленно, но неуклонно берут своё -  в социуме постепенно формируется другая, более позитивная тенденция. Становится всё больше людей с нестандартным, незашоренным, аналитическим мышлением,  опирающихся не на патриархально-иерархические понятия,  а на логику, знания и науку. Да, таким людям в наше время нелегко, и в период "луддитского противостояния иерархии прогрессу" они тоже испытывают выраженный прессинг: но радует то, что их становится всё больше все чаще они обращаются за консультативной поддержкой к недирективной психотерапии для адекватной адаптации в социуме без того, чтобы переламывать свою личность. Именно их существование вселяет надежду на позитивные перемены в ближайшем будущем.

 

Заказы «Электронного доктора», наиболее подходящие к статье:
Я хочу быть оптимистом
Я хочу вернуть любовь родителей
Я хочу вернуть любовь родных
Я хочу вернуть оптимизм
Я хочу вернуть смысл жизни
Я хочу вернуть счастье
Я хочу восстановить привязанность родных
Я хочу восстановиться после депрессии
Я хочу выйти из депрессии
Я хочу выяснить отношения с детьми

Темы: агрессия, депрессия, иерархия, конгрессы, конференции, круглые столы, наши доклады, этология.