Информационные неврозы сегодня

Нарицын Николай Николаевич,
практикующий врач-психотерапевт, психоаналитик,
действительный член Общероссийской Профессиональной Психотерапевтической лиги,
Общероссийского совета по психотерапии и консультированию,
Европейской Ассоциации Психотерапевтов (ЕАР),
Европейской Конфедерации психоаналитической психотерапии (ЕКПП);
обладатель сертификата Всемирного совета по психотерапии,
автор и ведущий интернет-проекта www.naritsyn.ru

Несмотря на широкую распространённость,  понятие "информация" остаётся одним из самых дискуссионных в науке.  Известно много подчас противоречивых толкований данного термина. Российский закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" даёт следующее определение: «Информация — сведения (сообщения, данные), независимо от формы их представления». То есть хруст ветки и карканье вороны – тоже информация, очень важная для охотника в тайге, так как сообщает ему о наличии ещё кого-то, возможно опасного, в ближайшем окружении. А «информация», которую в переполненном транспорте громко сообщает один иностранец другому на непонятном для окружающих языке, для того же охотника будет просто шумом.

Толковый словарь русского языка Ожегова приводит два определения слова «информация»:
1.    Сведения об окружающем мире и протекающих в нем процессах, воспринимаемые человеком или специальным устройством.
2.    Сообщения, осведомляющие о положении дел, о состоянии чего-нибудь. (Научно-техническая и газетная информации, средства массовой информации — печать, радио, телевидение, кино).

Оба определения можно свести к одному, если представить себе, что в конце стоит некий субъект: читающий, слушающий, смотрящий. Как справедливо заметил врач-психотерапевт, ректор ВЕИП профессор М.М.Решетников, информация становится законченным понятием только после того, как была воспринята. Не просто принята для хранения, а именно воспринята своим появлением, что-то изменяя в представлении об окружающем мире у принявшего его человека (либо изменяя поведение принявшего её устройства). Древние нерасшифрованные письмена – для многих лишь красивый орнамент, а созданный природой рисунок кристалла – для специалиста информация, сведения о строении вещества и возможном его полезном применении.

Человек, точнее, человеческий мозг, почувствовавший своими сенсорами движение воздуха, называемое звуком, поток фотонов, отражённый теми или иными объектами, а также, ароматические вещества, вибрацию или прикосновения, изменения температуры и т.п., превращает эти ощущения в сведения о внешней среде.  Всё это вместе с информацией от внутренних органов на разных уровнях сознания и бессознательного, обрабатывается мозгом и не только адаптирует человека к окружающей среде, но и позволяет прогнозировать будущее и быть к нему готовым. Образно можно представить, что информация – это пища для разума.  Она может быть более или менее полезной, а может быть просто несъедобной, не принимаемой мозгом. И превращается в так называемый информационный мусор или информационный шум.

В 1776 году шотландский врач Каллен ввёл в медицину понятие "невроз", утверждая, что в основе не всех заболеваний лежит морфологический субстрат. Автор термина подразумевал под ним функциональные нарушения здоровья, не имеющие под собой органического поражения какого-либо органа: таким образом, он как бы утверждал, что есть заболевания, не имеющие очевидных – то есть видимых глазами стороннего наблюдателя – признаков. Такая расплывчатая трактовка привела в первую очередь к исключению неврозов из списка заболеваний в МКБ-10. Однако это не отменило широкого распространения этого термина как в медицине, так и в быту. Иными словами – диагноза такого нет, а слово есть, и мы будем относиться к нему как к одному из слов богатого русского языка, и принимать его во всём неоднозначности смысловых оттенков, свойственных живому языку.
Тем более, что слово "невроз" и некоторые его производные входят в состав уже принятых специальных терминов: таковым является термин "информационный невроз", введённый в профессиональный лексикон во второй половине прошлого века физиологом М.М.Хананашвили. Он поставил серию экспериментов на собаках. К примеру, собака в ответ на сигнал определённого тона подбегала к кормушке и, нажав лапой на педаль, получала корм, а в ответ на сигнал другого тона, если нажимала на педаль, получала легкий удар электрическим током. Условный рефлекс вырабатывался достаточно легко, пока сигналы заметно различались по тону. При сближении тонов положительно и отрицательно  подкрепляющих сигналов, наблюдалось дезадаптивное изменение поведения собак по невротическому типу, с характерными для неврозов соматическими растройствами. В другом эксперименте, после выработки стойкого пищевого рефлекса на сигнал, часть сигналов случайным образом переставала подкреплятся пищей: при том, что это был единственный источник еды для этой собаки. Это также приводило к невротическим состояниям.

В результате в 1974 году Хананашвили  определил информационные неврозы  как  "невротическое состояние, основными условиями развития которого являются: необходимость обработки или усвоения чрезмерного для интеллектуальных возможностей индивида объема информации; постоянный и значительный дефицит отводимого для обработки информации времени; переоценка индивидом значимости той или иной информации, то есть избыточный уровень мотивации умственной работы. Не исключается возможность и того, что заболевание связано не только с количеством информации, но и ее качеством, тем, в какой степени она наполнена информационным шумом, нередко сильно препятствующим продуктивной умственной работе". Последнее дополнение видимо имеет решающее значение: например, в океане воды много, но её качество не позволяет утолить жажду и не спасает от обезвоживания.

Попытки поставить чистые эксперименты, исключающие влияние посторонних шумов, привели к созданию в лаборатории И. С. Павлова так называемых башен молчания, а уже на их базе – сурдокамер. Сейчас подобные устройства и сооружения называют депривационными камерами. Проведённые в них исследования, а также наблюдения за участниками полярных и подобных им экспедиций, выявили, что изолированность человека от актуальной для него информации как раз и приводит к невротическим срывам и иной патологии как последствиям сенсорной депривации (Ц. П. Короленко).

Часто головной мозг человека сравнивают с компьютером, но это сравнение не совсем корректно. Если принимать синапс как логическую единицу, то их у каждого человека в голове больше, чем первичных элементов в самом большом суперкомпьютере. Причём передача и обработка информации идёт не по двоичному коду, а по более сложному. Сигнал в этом случае может быть передан как есть, может быть усилен, ослаблен и вообще не передан далее. Каждый нейрон связан через сотни и тысячи синапсов с другими нейронами, и эти связи постоянно перестраиваются и возобновляются.

Анализ работы мозга с опорой на линейно-детерминированную логику создаёт впечатление хаоса. Сам мозг у каждого человека разный, самоорганизован стохастически  и обрабатывает информацию также стохастически, то есть уникальным, свойственным только ему способом. С самого начала развития человеческий мозг ищет закономерности и с опорой на них принимает новые данные.  По мере их накопления выявляются новые закономерности, которые становятся опорой для обработки дальнейших сведений. Так факты и взаимосвязи, образуют «теории», дальнейшее объединение приводит к пониманию «областей науки» и формированию более общих абстрактных и философских понятий. Рост знаний уже не требует пропорционального увеличения объёма памяти.  Объём знаний человека, продолжающего учиться, ограничен только продолжительностью его жизни.
Однако тут есть большое "но". В процессе  эволюции палеоантропов бОльшие преимущества в конкурентной борьбе имели особи с бОльшим головным мозгом. Он позволял учесть больше факторов окружающей среды, точнее подстраиваться под меняющиеся условия и адекватнее прогнозировать будущее. Это позволило не только расселиться по всему африканскому континенту, но и заселить многие участки Евразии. Тем не менее в плане межвидовой коммуникации древние люди в принципе не отличались от других животных. Объёмы информации, передаваемые друг другу, были ограничены аналоговой системой звуков. Гласными можно лишь передать эмоции и простые сигналы предупреждения. Всю нужную в жизни информацию каждой особи приходилось держать в собственной голове.

Появившиеся в процессе дальнейшего развития речи согласные-разделители сделали речь дискретной, и рывком на несколько порядков расширили коммуникационные возможности. Это позволило хранить знания рассосредоточенно между разными людьми, и при необходимости ими обмениваться (сейчас общий рассосредоточенный объём информации в интернете значительно превышает объём знаний любого отдельного человека на Земле).  Такое эволюционное  преимущество вида в целом, а не отдельной особи, позволило нашим предкам завоевать всю планету, вытеснив всех близковидовых конкурентов. 

Революционность данного прорыва ещё и в том, что дальнейший рост средней массы головного мозга прекратился, а общий объём знаний, накапливаемых человечеством, продолжает расти довольно быстрыми темпами. Изменился характер обработки информации и форма превращения её в знания. Повышение уровня знаний расширяет кругозор и раздвигает горизонты непознанного. Для человека как вида знаний много не бывает. Качественная информация для него стала естественной потребностью.
Тогда как возникает проблема переизбытка информации, о которой сегодня так много говорят?

В первую очередь вспомним  снова про океан, в котором много воды, но ею нельзя утолить жажду. Так и с информацией: большая часть информационных потоков в современном мире создана машинами и для машин. Для большинства людей она бессмысленна, а та, что вроде бы обращена к человеку, часто только мешает усвоению знаний.

Активный потребитель информации напоминает опытного грибника в период тихой охоты. Медленно идя по лесу, он придирчиво осматривает всё, что напоминает шляпку съедобного гриба. И, пожалуй, грибнику не понравится, если кто-то будет насильно пихать в его корзину всё, что ни попадя, а то и прямо на месте накормить его чем попало. Реально мы живём в век навязываемого информационного шума. Источников такого шума особенно много в крупных городах. У него много источников, но основу его составляет рекламный спам.  Мощность его такова, что вызывает в нейроносинаптических связях парадоксальную фазу передачи нервных импульсов: а проще говоря, блокирует такую передачу. Это напоминает по сути затяжную DDoS-атаку на психику людей. Мозг буквально блокируется спамом. Человек уже не может и не хочет искать нужную информацию; а всё, что говорит, кричит и мелькает перед глазами – записывается в спам. Наступает массовая сенсорная депривация: нет информации для размышления, и люди теряют навыки размышлять и анализировать. Даже дети в школе на бессознательном уровне начинают воспринимать учителя как спамера-промоутера. Идиократия в таких ситуациях уже перестаёт казаться фантастикой.

Наверное, и о том, что происходит сейчас, и о том, что наблюдал  М.М.Хананашвили, точнее было бы говорить, как о дезинформационных неврозах. По крайней мере, у наших современников часто наблюдается симптоматика, схожая с тем, что получалась у экспериментальных животных. А в силу восприятия любой информации как мусора всё чаще получается так, что в то время, которое мы называем веком информации, огромное количество людей находятся в условиях информационного голода. 

Первыми, ещё в прошлом веке, с лавиной мусорной информации, а также с её последствиями – в том числе значительным ростом неврозов – столкнулись жители стран с традиционно-рыночной экономикой. Решать проблему взялась фармакологическая промышленность, массово снабжая людей антидепрессантами, тормозящими передачу нервных импульсов в головном мозге. Становясь слегка приторможенными, люди становились толерантнее к зашумлённости окружающей среды.  С появлением носимых аудиоплееров, воспроизводящих звук в микронаушники, появилась возможность отключиться от внешних навязываемых звуков и слушать то, что человек выбрал сам. Также к попыткам спрятаться от этого шума можно отнести уход в мобильные компьютерные игры и иное виртуальное пространство в городском транспорте и залах ожидания. Но не стоит забывать, что полное отключение от того, что происходит вокруг человека, в разной степени небезопасно: от угрозы попасть под машину на улице, будучи в наушниках, до риска оказаться в зависимости от той или иной виртуальной реальности, которой нет альтернативы. Не говоря уже о том, что принимать антидепрессанты только в качестве защиты от внешнего информационного шума – тоже не самый адекватный для здоровья и психики вариант.

И если говорить о тех шагах, которые желательно делать, чтобы предотвратить пагубные последствия всех этих явлений – то начать, конечно, желательно с того, что в ситуациях уже развившегося информационного невроза полезной и эффективной будет индивидуальная психотерапевтическая работа. Однако что касается профилактики проблемы – здесь тоже есть много важных моментов, которые желательно не упускать.

Прежде всего – наиболее эффективным профилактическим средством будет не полное отключение от любой информации, поступающей извне, а умение фильтровать ее, исходя из собственных критериев нужности тех или иных сведений, а также личного здравого скепсиса. Умение в том числе сказать "нет" каким-то особо назойливым информационным источникам, тем более если они требуют "принимать решение прямо сейчас".

Здесь многие могут возразить, что для этого нужны особые навыки, которых у многих нет. Но в этом и состоит одна из важных задач и возможностей современной психотерапии: обучать клиента таким умениям, помогать ему обрести эти навыки, права и возможности. А обучаться подобному никогда не поздно: были бы у человека потребности это уметь и соответствующие запросы к психотерапевту.

И безусловно, в процессе обучения всему этому, в процессе дидактической психотерапии  в том числе, важно ориентироваться на так называемый рубеж Юма: логическую границу между "так есть" и "так должно или не должно быть". Чтобы тоже уметь отличать реальность от навязывания и цензурной контаминации, которая в том числе довольно существенно может сбивать собственные критерии отбора информации, которыми руководствуется человек.

А вообще самый главный навык выживания в любой информационной войне и в любом информационном шуме – это не принимать на веру всё сказанное или написанное. Настоящая гарантия свободы слова непременно сочетается с правом и возможностью не доверять слепо и безусловно каждому услышанному или прочитанному слову.

Заказы «Электронного доктора», наиболее подходящие к статье:
Я хочу быть оптимистом
Я хочу быть разумным
Я хочу добиться гармонии
Я хочу наладить ситуацию
Я хочу позволить себе быть самостоятельным
Я хочу позволить себе быть счастливым

Темы: здравый смысл, качество жизни, наши доклады.